Глава XIII. Сейтек. Появление Семетея.
(22) Страна "италов", где "мужчины подобны собакам", представляет одну из версий средневековых сказаний "о песиглавцах" ("ит баши"), т. е. о людях с собачьими головами или периодически оборачивающихся в собак. "Песиглавцы" встречаются уже в позднегреческом романе об Александре Македонском, откуда они проникли в средневековые литературы Востока и Запада. см., например, в "Тысяча одной ночи" сказку "Сейф-ал-Мулук" (ночи 756-778) и связанные с ней среднеазиатские народные романы "Сейпул Мелик", "Зебар-хан" и др. По своему происхождению мотив "песиглавцев" восходит к древним тотемистическим представлениям. Б алтайской сказке рассказ об одноглазом великана также связан с песиглавцами (см. "Аносский сборник", ст. 245-246).
(23) "Замбирек-пушка (слово персидского происхождения). Огнестрельное оружие появляется в Средней Азии с конца XIV в. Пушки при своем первом появлении насчитывались единицами и служили скорее для устрашения, чем для уничтожения врага. При этом каждый выстрел угрожал не только врагу, но и самим наводчикам. Такие первые пушки, огромные по своим размерам (см. "Царь-пушку" в Москве), окружены в киргизском эпосе суеверными представлениями. см. описание пушки Манаса - Абзель.
(24) Вражеские богатыри - "язычники" обычно изображаются в героическом эпосе чудовищными и безобразными великанами нечеловеческих размеров, прожорливости и силы. Такими изображают, например, русские былины - татарских богатырей (Идолище поганое, Калин-царь и др.). Гротескно-гиперболические описания врагов калмыков в узбекском "Алпамыше" и в казахских богатырских песнях представляют сходство с "Манасом" в ряде подробностей и, вероятно, восходят к древнему стилистическому фонду тюркского эпоса, общему для всех народов Средней Азии. см. "Узбекский эпос", стр. 107-108. Сравнение о более архаическими богатырскими сказками тюркских народов Сибири позволяет предполагать, что в основе этой сказочной гиперболизации лежит древнее мифологическое представление о вражеских богатырях, как о "силе нездешней", впоследствии перенесенное на исторических врагов среднеазиатских народов, прежде всего на "язычников" калмыков.
(25) Дочь вражеского властителя (или дочь тюремщика), полюбив попавшего в плен молодого героя, отпускает его на свободу. Этот романтический мотив распространяется в героическом эпосе на более позднем этапе его развития вместе с проникновением в эпос любовной романтики ("Вестник Ленинградского университета"), 1947 г.,s 4, стр. 112 след.). Любовный эпизод Билерика и Нургузар принадлежит к самым поздним наслоениям в "Манаса", на что указывают мусульманские (арабско-персидские) имена героев (Джахангир - Нургузар). А. А. Валитова относит весь эпизод о походе Джахангира к XIX в., усматривая в нем отражение исторического факта восстания Джангира-ходжи в Восточном Туркестана против китайцев (1826 г.). См. сб. "Манас", изд. Кир ФАгГа, т. 1.
(26) Массовым битвам в эпосе, в соответствии с воинским обычаем, предшествуют поединки богатырей. Перед началом поединка богатыри стараются устранить друг друга гиперболической похвальбой и взаимными поношениями.